Последняя волна Часа Пик хлестнула возбужденной людской пеной в открытые двери вагона метро, и они закрылись.
- Жопу подвинь, пидор, пройти дай, сучара блядская — проворчал пожилой мужчина в драповом пальто парню в наушниках.
- Хуй соси, мудак — ответил тот, но отодвинулся, давая мужчине пройти вперед.

Люди спешили домой после трудового дня. Каждый занимался своим делом. Кто–то, подобно парню в наушниках, слушал музыку, кто–то играл с мобильником, кто–то просто смотрел в одну точку, ожидая прибытия на нужную остановку.

- Вы бы, скоты, сраку–то подняли бы, не видите, пизда старая стоит? Того и гляди ебнется тут, чо ебальники попрятали? — сказал мужчина в драповом пальто и кивнул в сторону стоящей у двери старушки.
Сидящие люди сделали вид, что обращение их не касается, и только прыщавый солдатик, который сидел на самом краю скамьи, поднялся, явно без охоты, проворчав:
- Садись уже, блядь старая. Хули катаешься в такое время, на кладбище спешишь, бля?
- На хуй иди, соколик — улыбнулась старушка и заняла посадочное место.
- Станция Киевская, уебывайте на хуй, кто приехал — объявил диктор, двери открылись.

Новая волна людских тел ворвалась в вагон и возбужденно загалдела.
- На ногу, блядь такая! На ногу н наступай, хуесос!
- Да, дайте уже пройти, пидорасы ебаные!
- Двигайся, гондон!
- Куда прешь, шалава анальная?!
- Извините, разрешите пройти? Будьте добры…

После последней фразы в вагоне воцарилось молчание. Сотни удивленных и возмущенных голов повернулись в сторону невысокого худенького мужчины в кургузом пальтишке и с небольшой профессорской бородкой на печальном лице.

- Что?? Это что ж ты, мудило ебучее такое говоришь в общественном месте?? Охуел совсем? — сверкая яростным взглядом. произнес мужчина в драповом пальто.
- Совсем ебанулся??? Тут, между прочим шлюх полный вагон и пиздюки! — тут он кивнул на сидящую полную женщину с ребенком лет пяти на руках.
- Помилуйте, да что я такого сказал–то?–испуганно залепетал мужчина с бородкой — Я, право, не хотел вас обидеть… извините, пожалуйста…
- Ах, ты ж… ах, ты ж… блядь. ах тыж пидор гнойный…–мужчина в пальто яростно сжал кулак и замахнулся — Интеллигент ебаный!
- Интеллигент — повторил ребенок и засмеялся.
- Ебало завали, выблядок — хлопнула его по губам мать
- А вы бы тоже не ругались, говно сраное — с укором обратилась она к мужчине в драповом пальто — Лучше пизды дали бы этому пидору и ментам ебучим сдали.
- И то верно, на хуй — закивала старушка.

Мужчина в драповом пальто схватил возмутителя спокойствия за шиворот и поволок к выходу, благо диктор объявил следующую остановку.
- Ща тебе, хуесос, в ментовке–то разговаривать научат, блядину такую. Ща тебя на пятнадцать суток в библиотеку укатают, мудака.
- Интеллигент — прошептал ребенок и опять засмеялся.
- Ебало завали, говорю, пизденыш — вновь шлепнула его по губам мать и, виновато посмотрев на окружающих пояснила:
- Говнюк совсем, не понимает ни хуя.
Окружающие с пониманием закивали.

Сегодня кто-то продавал на перекрестке счастье.
Оно лежало средь крючков и старых ярких платьев,
среди усталых пыльных книг, средь кисточек и мела.
Оно лежало и на всех неверяще смотрело.

Народ шел мимо, редко кто вдруг подходил к прилавку
Купить брошюрку, календарь, иголку, нить, булавку.
И равнодушный взгляд скользил по глупой мелочовке,
А счастье так просилось в дом, так робко и неловко.

Моляще поднимало взгляд, едва-едва пищало,
Но "кто-то" мимо проходил и счастье замирало.
Темнело, я брела домой. В карманах грея руки.
Торговец собирал товар, чуть напевал со скуки.

Я бы прошла, но вдруг задел молящий и печальный
Беспомощный несчастный взгляд, как будто вздох прощальный.
Я подошла, а за стеклом пластмассовой витрины
комочек маленький дрожал от горя и обиды.

Комок устал, хотел в тепло, замерз на этой стуже,
но к сожалению комок был никому не нужен.
- И сколько стоит? - голос мой дрожал от напряжения.
- Что? Это? - Это! - Да бери, оно - одни мученья!

Я бережно взяла комок, к груди его прижала,
Закутав в складочки пальто домой почти бежала.
Бежала греть. Скорей, скорей! В тепло с морозных улиц,
И даже блики фонарей как-будто улыбнулись...

И улыбался белый снег, и небо. Мир смеялся.
Нашелся все же человек, что счастьем не кидался.
Я принесла комочек в дом и стало вдруг понятно,
Что никому его не дам, и не верну обратно.